ОЧНАЯ СТАВКА
«Я не понимаю, какие ещё нужны доказательства полиции?! Полгода надо мной просто издеваются», — пишет в своём обращении в Генпрокуратуру, МВД и Национальный центр по правам человека житель Караганды Константин Роголевский, переживший ножевое ранение. Копию письма Константин прислал в Азаттык.
Константину Роголевскому 26 лет. До недавнего времени он работал стропальщиком на стройке.
17 июля 2022 года Константин стал жертвой нападения на улице. Он получил ножевое ранение недалеко от своего дома. По его словам, нападавший целился ножом в грудь, но он прикрыл грудь рукой.
В тот день Роголевский ремонтировал машину вместе с другом у своего дома в частном секторе. В это время мимо проходили двое парней, один из которых стал что-то выкрикивать Константину по поводу его собаки. Пёс был на привязи во дворе. Возник словесный конфликт, на шум вышли родители Константина — молодые люди разошлись.
Спустя время Константин с другом решили проверить исправность машины и выехали на дорогу, где их поджидали те двое парней. По словам Роголевского, ему нанесли удар ножом, а машину угнали. К слову, автомобиль был найден неподалёку чуть позже.
— Я не смог побежать за ними, у меня рука висела, кровь лилась. Их задержали буквально через 10–15 минут после того, как меня увезли на скорой в больницу. Несмотря на то что есть свидетель, дело не двигается. И на очной ставке я указал, кто и как меня бил ножом, — говорит Азаттыку Константин.
В больнице выяснилось, что у Константина ранение нижней трети левого предплечья с повреждением локтевых артерий и вены, сухожилий, локтевого сустава. Ему установили средний вред здоровью — плохо функционирует рука, не сгибаются пальцы. Сейчас молодого человека ждёт очередная операция.
СТРОПАЛЬЩИК С ОДНОЙ РУКОЙ
Из-за «неработающей» руки Роголевский лишился работы. «Что делать с одной рукой на стройке?» — говорит молодой человек.
Пока Константин искал правду в разных инстанциях, полиция ставила задачу экспертизе выяснить, мог ли пострадавший сам себе нанести такой удар. Эксперт вынес заключение: данное повреждение не могло образоваться при нанесении ударов собственной рукой или при падении с высоты собственного роста.
— Экспертиза показала, что кровь моя, а вот кто держал нож — не могут установить. Ещё когда первый следователь был (следователь был заменён после неоднократных жалоб. — Ред.), я спросил насчёт следов на моей машине, и он сказал, что отпечатки пальцев есть, и в базе вышло, что тот подозреваемый, кто в меня ножом ударил, ранее был судим. А потом эти данные куда-то делись. Потом они назначили повторную молекулярную экспертизу, которая показала, что следов недостаточно. Якобы нашли какие-то отпечатки пальцев, но не смогли их установить. Когда я стал жаловаться, меня пригласили в полицию и стали заверять, что всё будет нормально, просили больше не писать жалобы. Говорили, что, как только вред здоровью установят, тех сразу закроют. Вред здоровью установили. Но их всё равно не закрыли, — говорит Роголевский.
Как выяснилось, один из нападавших действительно был ранее судим за «умышленное причинение тяжкого вреда здоровью». В деле также фигурировал нож. Тогда, согласно приговору, подсудимый заключил с прокурором процессуальное соглашение о признании вины, и в 2019 году суд приговорил его к трём годам ограничения свободы.
В своих постановлениях по делу Роголевского полиция и прокуратура пишут: «Неизвестные лица, находясь на проезжей части дороги, особо дерзко нарушая общественный порядок, из хулиганских побуждений нанесли ножевое ранение Роголевскому».
Константин рассказал, что нападавшего он опознал, есть доказательства и свидетели. Но полиция затягивает дело, и пострадавший считает, что «намеренно». Он подозревает, что следователи уводят подозреваемых от ответственности.
«ПОЛИЦИЯ ГОВОРИТ, ЧТО НЕТ ВИДЕО, НО ТАМ ПОЛНО КАМЕР»
Допрошенные двое мужчин, на которых указал потерпевший, отрицают свою причастность к преступлению. Однако ранее, сразу после задержания, один из них давал обратные показания, сказав, что удар ножом в Роголевского был. Оба молодых человека в постановлении полиции указаны как «свидетель с правом на защиту».
По официальным данным, при исследовании смывов с рукоятки изъятого ножа была выявлена ДНК, но «в количестве, недостаточном для идентификации». В связи с этим, согласно постановлению полиции, не удалось установить, принадлежит ли бионаслоение подозреваемым.
Полиция в своём постановлении пишет, что в ходе досудебного расследования не установлены свидетели и очевидцы, видевшие факт нанесения ножевого ранения, а также отсутствуют камеры видеонаблюдения.
— Нашли нож, он в моей крови. Полиция говорит, что нет видео, а я поехал на то место, где нашли нож, и там понатыкано этих камер. Я даже снял их на видео и поинтересовался у владельцев. Мне сказали, что я первый, кто спросил про камеры. Там видели, как было задержание. И по камере было бы хорошо видно, кто и что делал с ножом. Ну как так?! — сокрушается потерпевший.
30 января департамент полиции Карагандинской области прислал Роголевскому ответ на его жалобу, которую он направлял в МВД и Национальный центр по правам человека. Сообщили, что по результатам расследования вина двух мужчин, на которых указал потерпевший, «не доказана», в связи с чем уголовное преследование в отношении них «прекращено за не установлением лица, совершившего уголовное правонарушение». С принятым процессуальным решением прокуратура согласилась, о чём есть подтверждающий документ.
В постановлении следователя Михайловского отдела полиции Караганды Руслана Бабаева о прерывании сроков расследования указано: «Обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и должен быть подтверждён достаточной совокупностью доказательств, а также неустранимые сомнения в виновности подозреваемого, обвиняемого, подсудимого толкуются в их пользу». Потерпевший этот ответ не понял: о каком обвинительном приговоре может идти речь, если дело даже не дошло до суда?
«Я УСТАЛ ДОКАЗЫВАТЬ ОЧЕВИДНЫЕ ФАКТЫ»
Роголевский продолжил писать жалобы о необоснованном прерывании сроков досудебного расследования по уголовному делу. В феврале районная прокуратура ему отписалась так: установлено, что возник конфликт, в ходе которого Роголевскому «нанесено телесное повреждение с применением ножа».
В этот раз прокуратура частично удовлетворила жалобу потерпевшего: возобновить уголовное дело по «хулиганству, совершённому с применением ножа», и провести дополнительные следственные действия.
3 февраля Азаттык направил официальный запрос в департамент полиции Карагандинской области. Спустя 10 дней нам ответили, что Михайловским отделом полиции Караганды уголовное преследование в отношении ранее двух задержанных прекращено «за недоказанностью вины» и сроки досудебного расследования прерваны «за не установлением лица, совершившего уголовное правонарушение».
На вопрос о том, почему полиция не просмотрела видеокамеры с того места, где был найден нож, полиция сообщила, что «в ходе осмотра в районе совершения уголовного правонарушения и месте обнаружения ножа камеры видеонаблюдения не имеется».
О том, что прокуратура поручила возобновить расследование, в департаменте полиции не сказали ни слова.
Между тем пострадавший Константин Роголевский продолжает искать справедливости. 9 февраля Роголевский озвучил свою проблему на личном приёме у представителя Национального центра по правам человека, который приезжал в Караганду для встречи с населением региона. Безрезультатно. На днях Роголевский подал ходатайство о проведении повторной молекулярной экспертизы ножа — пришёл отказ.
13 февраля Константин сообщил корреспонденту Азаттыка, что полиция вновь прекратила расследование, которое прокуратура поручила возобновить в феврале.
«У нас что, можно безнаказанно бить ножом? Я уже устал ходить по инстанциям и доказывать очевидные факты. Это же не такое сложное дело, чтобы так морально выматывать пострадавшего», — говорит Константин.
По мнению правозащитников, в Казахстане сложно добиться эффективного реагирования на жалобы граждан и на сообщения о нарушениях, допущенных полицейскими. Существующие службы — управление собственной безопасности, прокуратура, агентство по делам госслужбы и противодействию коррупции — работают неэффективно. Ранее правозащитники казахстанского Международного бюро по правам человека высказывались о том, что в Казахстане необходимо создать независимый орган по контролю за деятельностью полиции.
14 февраля Роголевский отправил обращение президенту Касым-Жомарту Токаеву. В нём он пишет, что «полиция и органы уголовного преследования не могут обеспечить безопасность граждан Казахстана».
КОММЕНТАРИИ